Ленинградская эвакуация. Выжили не все

Эвакуация, реэвакуация и… мужество С первых же часов Великой Отечественной войны развернулись ожесточенные, кровопролитные бои. Наши войска, проявляя в них стойкость и мужество, несли большие санитарные потери. К организации оказания медицинской помощи раненым и их

§ 4.1. Эвакуация из Ревеля По имеющимся данным, зима 1917/18 г. на Балтийском морском театре военных действий была холодной и суровой (как предыдущая). Финский залив лежал под сплошным слоем льда, толщина которого достигала 70–75 см.Немецкие войска от Риги и Моонзундского

ЭВАКУАЦИЯ СИБИРСКОЙ ФЛОТИЛИИ (1922–1923 гг.) ГЛАЗАМИ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ В статье и публикуемых документах приводятся данные о белой флотилии контр-адмирала Г.К. Старка, собранные советской разведкой в 1922–1923 гг. 90 лет назад в октябре 1922 г., порты Приморья покинули последние

Эвакуация Киева Приказом Военсовета 37-й Армии от 17.09 войска армии оставляли Киев в течение 17 и 18 сентября. Флотилии была поставлена задача не допустить переправы противника на участке КИУРа и на Десне от Летки до устья.18.09 после выполнения задачи прикрытия отхода войск с

Захват Ленинграда был составной частью разработанного нацистской Германией плана войны против СССР - плана «Барбаросса». В нём предусматривалось, что Советский Союз должен быть полностью разгромлен в течение 3-4 месяцев лета и осени 1941 года, то есть "блицкригом". К ноябрю 1941 года германские войска должны были захватить всю европейскую часть СССР. Согласно плану "Ост" ("Восток") предполагалось в течение нескольких лет истребить значительную часть населения Советского Союза, в первую очередь, русских, украинцев и белорусов, а также всех евреев и цыган - всего не менее 30 миллионов человек . Ни один из народов, населявших СССР, не должен был иметь право на свою государственность или даже автономию.
Уже 23 июня командующим Ленинградским военным округом генерал-лейтенантом Поповым было отдано распоряжение о начале работ по созданию дополнительного рубежа обороны на псковском направлении в районе Луги.
4 июля это решение было подтверждено Директивой Ставки главного командования за подписью Жукова.
4 июля фашисты вступили в Ленинградскую область, форсировав реку Великая в направлении на Остров.
5-6 июля войска противника заняли город, а 9 июля - Псков, находящийся в 280 километрах от Ленинграда. От Пскова самый короткий путь к Ленинграду проходит по Киевскому шоссе, идущему через Лугу.
19 июля, к моменту выхода передовых немецких частей, Лужский оборонительный рубеж был хорошо подготовлен в инженерном отношении: были построены оборонительные сооружения протяжённостью 175 километров и общей глубиной 10-15 километров. Оборонительные сооружения строились руками ленинградцев, в большинстве своём женщин и подростков (мужчины уходили в армию и ополчение).

1. Жительницы прифронтовых деревень на строительстве оборонительных сооружений. Июль 1941 г.
6 сентября 1941 года Гитлер своим приказом (Weisung № 35) останавливает наступление группы войск "Север" на Ленинград, уже достигших пригородов города, и отдаёт приказание фельдмаршалу Леебу отдать все танки Гепнера и значительное число войск для того, чтобы «как можно быстрее» начать наступление на Москву. В дальнейшем немцы, отдав свои танки на центральный участок фронта, продолжали окружение города кольцом блокады, удаленным от центра города не более чем на 15 км, и перешли к длительной блокаде. В создавшейся ситуации Гитлер, реально представлявший себе огромные потери, которые он понес бы, вступив в городские бои, своим решением обрек его население на голодную смерть.
8 сентября солдаты группы «Север» захватили город Шлиссельбург (Петрокрепость). С этого дня началась длившаяся 872 дня блокада города.

Эвакуация жителей города началась уже 29.06.1941 (первые поезда) и носила организованный характер. В конце июня была создана Городская комиссия по эвакуации. Началась разъяснительная работа среди населения о необходимости выезда из Ленинграда, так как многие жители не хотели покидать свои дома . До германского нападения на СССР никаких заранее разработанных планов эвакуации населения Ленинграда не существовало. Возможность достижения немцами города считалась минимальной.
Самый первый этап эвакуации продолжался с 29 июня по 27 августа, когда части вермахта захватили железную дорогу, связывающую Ленинград с лежащими к востоку от него областями. Этот период характеризовался двумя особенностями:
Нежеланием жителей уезжать из города;
Много детей из Ленинграда было эвакуировано в районы Ленинградской области. Впоследствии это привело к тому, что 175 000 детей было возвращено обратно в Ленинград.
За этот период из города было вывезено 488 703 человека, из них 219 691 детей (вывезено 395 091, но впоследствии 175 000 возвращено обратно) и 164 320 рабочих и служащих, эвакуировавшихся вместе с предприятиями.
Вторая волна эвакуации
Во второй период эвакуация проводилась тремя способами:
эвакуация через Ладожское озеро водным транспортом до Новой Ладоги, а затем до ст. Волховстрой автотранспортом;
эвакуация авиацией;


Эвакуация. Ленинградцы во время посадки на пароход. 1942 г.
эвакуация по ледовой дороге через Ладожское озеро.
За этот период водным транспортом было вывезено 33 479 человек (из них 14 854 человек - не ленинградского населения), авиацией - 35 114 (из них 16 956 не ленинградского населения), походным порядком через Ладожское озеро и неорганизованным автотранспортом с конца декабря 1941 и до 22 января 1942 года - 36 118 человек (население не из Ленинграда), с 22 января по 15 апреля 1942 года по «Дороге жизни» - 554 186 человек .
В общей сложности за время второго периода эвакуации - с сентября 1941 по апрель 1942 года - из города, в основном по «Дороге жизни» через Ладожское озеро, были вывезены около 659 тысяч человек .
Эвакуируемые ленинградцы и трупы умерших от голода в порту Кобона, Ленинградская область. 12.04.1942 г.
Третья волна эвакуации.
С мая по октябрь 1942 года вывезли 403 тысячи человек. Всего же за период блокады из города были эвакуированы 1,5 млн человек . К октябрю 1942 года эвакуация была завершена.

Часть истощённых людей, вывезенных из города, так и не удалось спасти. Несколько тысяч человек умерли от последствий голода уже после того, как их переправили на «Большую землю». Врачи далеко не сразу научились ухаживать за голодавшими людьми. Были случаи, когда они умирали, получив большое количество качественной пищи, которая для истощенного организма оказывалась по существу ядом. Вместе с тем, жертв могло бы быть гораздо больше, если бы местные власти областей, где размещали эвакуируемых, не предприняли чрезвычайных усилий по обеспечению ленинградцев продовольствием и квалифицированной медицинской помощью.

7 мая редакция «АиФ» уже в шестой раз проведёт в Доме радио марафон памяти «Голоса Победы». В этом году он посвящён судьбам детей, эвакуированных из осаждённого города.

Массовая эвакуация - отдельная страница в истории блокады. Она проводилась несколькими этапами, с июня 1941-го по ноябрь 1943 года и затронула сотни тысяч маленьких ленинградцев.

Малыши под бомбами

Их принимала вся страна. Так, в Ярославль прибыли 122 тысячи малышей и подростков. Такое большое количество объясняется тем, что этот город в пути на восток был первым железнодорожным узлом и областным центром, не оккупированным немцами.

Немцы знали об эвакуации и не щадили никого. Страшная трагедия произошла 18 июля 1941 года на станции Лычково Новгородской области. Туда прибыл состав из 12 вагонов-теплушек, где находилось 2 тысячи детей и сопровождавших их педагогов и медиков. Немецкий самолёт налетел так внезапно, что никто не успел спрятаться. Лётчик прицельно сбросил порядка 25 бомб, а через час появились ещё четыре... Фашисты развлекались тем, что расстреливали убегающих малышей из пулемётов. Точное число погибших тогда детей не установлено до сих пор, но спастись удалось немногим.

Их похоронили в братской могиле вместе с учителями и медсёстрами. Памятник был установлен только в 2003 году. На гранитной плите - подбросившее вверх ребёнка пламя взрыва, у подножия монумента - игрушки.

Ухаживала, как за своими

Несмотря на риск, детей продолжали отправлять в глубь страны. Так, 3,5 тысячи детишек приютила Киргизия. Большинство расселили в детских домах на побережье озера Иссык-Куль. 800 маленьких ленинградцев, оставшихся без родителей, киргизы приняли в свои семьи.

Уникальная история связана с Токтогон Алтыбасаровой, которая стала матерью 150 детям из блокадного Ленинграда. В Великую Отечественную ей было всего 16, однако «за активность и грамотность» девушку избрали секретарём сельсовета селения Курменты, куда и привезли измождённых голодом ленинградцев.

Она их встретила, как родных. Некоторые не могли ходить, и сельчане несли детей на руках. Токтогон всех распределила по домам и ухаживала, как за своими. Со временем младшие стали называть женщину Токтогон-апа, что по-киргизски значит «мама». Её не стало в 2015 году, и всё это время благодарные воспитанники и их потомки общались с мамой - присылали письма, приезжали в гости.

Увы, после войны вернуться домой удалось не всем эвакуированным. Ленинград ещё долго оставался закрытым городом, и чтобы здесь прописаться и получить работу, даже коренным жителям нужен был вызов и масса справок. В итоге многие так и осели в Сибири, на Урале, в Казахстане. Сегодня в 107 городах России и зарубежья живут свыше 11 тысяч тех самых эвакуированных мальчишек и девчонок. И хотя они находятся за пределами города, в душе по-прежнему остаются ленинградцами.

Вашему вниманию предлагается статья о мероприятиях Советской власти по эвакуации населения из Ленинграда на первом этапе Великой Отечественной войны. В статье обстоятельно изложена суть вопроса. Задача публикации - отпор различным либеральным, антисоветским спекуляциям о блокаде Ленинграда.

Вестник Ленинградского университета, 1958 г., № 8.

Героическая защита Ленинграда от немецко-фашистских захватчиков вошла в историю Великой Отечественной войны как одна из самых ярких страниц стойкости, беззаветной отваги советского народа. Героизм и самоотверженность ленинградцев являются примером преданности советских людей своей Родине и Коммунистической партии.

В Великой Отечественной войне Ленинград выдержал тягчайшие испытания. Трудящиеся города проявили беспримерный в истории героизм.

Немецкое командование придавало большое значение захвату Ленинграда, крупнейшего промышленного и культурного центра СССР. «На Ленинградскую область, - говорил Гитлер, - претендуют финны. Сравнять Ленинград с землей с тем, чтобы затем отдать его финнам» (1). Такая участь готовилась Ленинграду в планах фашистских захватчиков. Выполнение этой задачи позволило бы гитлеровцам безраздельно господствовать не только на Балтийском море, но и на всем северо-западе Европы.

Для захвата Прибалтики и Ленинграда немецко-фашистское командование сформировало группу армий «Север». Эти армии начали наступление 22 июня, через 7 дней оккупировали Ригу и 9 июля: достигли северной окраины Пскова. 15 июля немецкие танки стояли уже в районе Сольцы и Нарвы.

Во второй половине августа немцы сосредоточили под Ленинградом трехсоттысячную армию. Эта армия имела на вооружении 6000 орудий, 19 000 пулеметов, 4500 минометов, 1000 танков и 1000 боевых самолетов (2).

Одновременно на Ленинград перешла в наступление финская армия в составе 16 дивизий (3). 7 сентября враг захватил г. Шлиссельбург и блокировал Ленинград. Огромный город с многочисленным населением, заводами и фабриками оказался отрезанным от основной экономической базы страны.

В связи с блокадой Ленинграда, помимо задач обороны города, возникли труднейшие задачи эвакуации населения, снабжения города; продуктами питания и топливом. Решение этих задач осуществлялось под руководством партийных и советских организаций.

В данной статье освещается лишь один вопрос - эвакуация населения Ленинграда.

Эвакуацию населения условно можно разделить на три периода, каждый из которых имеет свои хронологические рамки и свои особенности.

С первых же дней Великой Отечественной войны в результате развернувшихся военных действий из прифронтовой полосы начало прибывать население. Для организованного приема и эвакуации из Ленинграда прибывающих граждан решением Совнаркома СССР 30 июня 1941 г. был создан в Ленинграде городской эвакопункт.

Функции городского эвакопункта, разместившегося в здании по Каналу Грибоедова, д. № 6, в первый период сводились к учету всех прибывающих граждан. Затем эти функции значительно расширились: эвакопункт взял на себя обеспечение питанием и жилищем населения, оказывал ему материальную помощь, оформлял документы для дальнейшей эвакуации в глубь страны.

Для приема прибывающего в Ленинград населения и эвакуации его из города в дальнейшем было организовано семь эвакопунктов: на Московском, Финляндском, Балтийском и Витебском вокзалах, в Ленинградском порту, на станциях Московская сортировочная и Кушелевка.

Для размещения и временного проживания прибывшего в город населения были созданы в зданиях школ общежития.

Если в первый период, до блокады, общежития размещались всего лишь в семи школах: по Лиговской улице 46 и 87, Рубинштейна 13, Гончарной 15, Мойке 38, Жуковского 59 и Лесному проспекту 20, то в связи с блокадой прибывшее в город население нашло себе приют в 42 школах.

В городской эвакопункт приходило эвакуированное население из Карело-Финской, Эстонской и Латвийской республик, Ленинградской области, а также семьи военнослужащих из прифронтовой полосы. Эти граждане не имели крова, потеряли все свое имущество, поэтому находились в особенно тяжелом положении.

Военная комендатура города содействовала эвакуации не прописанного в Ленинграде населения. До блокады Ленинграда через городской эвакопункт было эвакуировано транспортными средствами в глубь страны 147 500 человек. Кроме того, переправлено пешим порядком 9500 человек. Последние сопровождали в тыл скот и имущество (4).

Приближение фронта угрожало особенно детям. Вопрос о спасении детей специально рассматривался Советским правительством. Правительство предложило Исполнительному комитету Ленинградского Совета депутатов трудящихся вывезти из Ленинграда 400 тысяч детей. Исполком Ленсовета 2 июля 1941 г. наметил конкретные меры о вывозке 400 тыс. детей дошкольного и школьного возраста (5).

Через семь дней после начала войны была организована плановая эвакуация не только детей, но и взрослого населения. Эвакуация проходила при помощи администрации заводов, эвакопунктов и городской железнодорожной станции. К 7 августа из Ленинграда эвакуировалось 311 387 детей в Удмуртскую, Башкирскую и Казахскую республики, в Ярославскую, Кировскую, Вологодскую, Свердловскую, Омскую, Пермскую и Актюбинскую области (6).

Рассредоточение эвакуируемых детей в основном производилось в отдаленных районах. Все же много городских детей оказалось в районах Ленинградской области, вскоре подвергшихся оккупации немецко-фашистскими войсками.

Для более успешного и планового вывоза населения по дорогам Ленинградского железнодорожного узла Исполком Ленгорсовета в начале сентября 1941 г. вынес решение о создании центрального эвакопункта, которому были подчинены районные пункты при Исполкомах районных Советов. Эвакопункты районных Советов вели учет детей и сопровождающих их лиц по спискам, составленным домоуправлениями. Эти списки давали право на приобретение железнодорожных билетов, свободная продажа которых была прекращена в начале сентября на всех станциях Ленинграда.

Эвакуация осуществлялась по железным, шоссейным и проселочным дорогам. Эвакуируемое население Карельского перешейка направлялось по Пескаревской дороге и правому берегу Невы, в обход Ленинграда. Для него, по решению Ленсовета, вблизи больницы им. Мечникова в конце августа 1941 г. был организован пункт питания. На месте стоянок обозов налаживалось медицинское обслуживание и ветеринарный надзор за скотом.

Тяжелый путь без горячей пищи изнурял людей. Многие из них находились в движении более 30 дней. Особенно тяжело приходилось детям. Из обследования Ленгорздравотдела видно, что только за 21 августа выявлено 15 детей, больных дизентерией (7).

Приближение фронта все более затрудняло эвакуацию. Нередко эшелоны попадали под бомбежку вражеских самолетов и долго простаивали из-за разрушенного пути и транспорта.

27 августа совершенно прервалось железнодорожное сообщение со страной: 8 сентября враг, захватив Шлиссельбург, вышел на Южный берег Ладожского озера; тем самым железные и проселочные дороги были полностью перерезаны. На этом и закончился первый период эвакуации.

Таким образом, плановая эвакуация населения началась с 29 июня и продолжалась до 6 сентября 1941 г. включительно. За это время эвакуировалось 706 283 человека, в том числе заводы эвакуировали 164 320 человек, райсоветы - 401 748 человек, эвакопункты 117 580 человек и городская железнодорожная станция - 22 635 человек (8).

В октябре и ноябре 1941 г. эвакуация населения Ленинграда происходила водным путем -через Ладожское озеро. За это время было переправлено в тыл 33 479 человек. В конце ноября 1941 г. началась эвакуация населения воздушным путем. К исходу декабря того же года самолетами переброшено 35 114 человек (9).

Общее количество эвакуированных за первый период составляло 774 876 человек. Во второй период эвакуация населения из блокированного Ленинграда осуществлялась по автотрассе - через Ладожское озеро.

Автомобильная дорога начиналась за Охтенским мостом и шла до Ладоги по старому шоссе. Пройдя по льду озера, она направлялась в леса - севернее железной дороги. Обходя Тихвин, в котором были немцы, автотрасса выходила к станции Заборовье. С большим трудом по узким просекам перевозились грузы за сотни километров.

16 ноября 1941 г. на прокладку ледовой трассы через Ладожское озеро вышла первая рота дорожного полка. С большим напряжением сил в короткий срок работы были завершены, и по льду двинулся гужевой транспорт. На дорогу стали регулировщики движения и путевики для расчистки пути от снега. Через определенные отрезки пути натягивались палатки и устраивались ледяные укрытия от непогоды. На ближайших от дороги островах оборудовались теплые землянки. Через каждые двести метров на трассе ночью стояли зажженные фонари. От налетов вражеской авиации трассу охраняли зенитные орудия. Ближайшее расстояние от дороги до переднего края фронта составляло 10 км. Это обстоятельство давало возможность врагу постоянно вести артиллерийский обстрел трассы.

22 ноября несколько десятков автомашин впервые прошли по Ладожскому льду. На восточном берегу озера находились склады хлеба, мяса, картофеля, сахара, масла, соли и табаку. Кроме того, здесь ждали отправки в Ленинград боеприпасы, снаряжение, оружие и медикаменты.

Для спасения от голодной смерти мирного населения Ленинграда и армии все это необходимо было переправить через ледовую трассу.

К Финляндскому вокзалу потянулись из Ленинграда люди с семьями и в одиночку. Члены семей, сохранившие способность передвигаться, везли самодельные санки с корзинами и узлами.

По железной дороге ленинградцев перевозили к западному берегу Ладожского озера. Затем эвакуируемым предстояло преодолеть исключительный по трудности путь по ледовой трассе до поселка Кабон.

Автомашины с людьми постоянно попадали под обстрел. Ледовая дорога систематически разрушалась. Е. Федоров следующим образом описывает один из эпизодов переправы: «…под бегущей машиной надломился лед, и люди погрузились в ледяную воду. Бойцы-путевики бросились в полынью и всех выловили. В схваченной морозом, застывшей ледяным панцирем одежде они доставили спасенных в обогревательную палатку» (10).

Через несколько дней произошел случай, когда машина на полном ходу врезалась в трещину. «Женщины и дети, - писал Е. Федоров об этом случае, - очутились в ледяной воде. На крики гибнущих людей прибежали старшина Шафранский и регулировщики. Товарищ Шафранский быстро снял свой полушубок и… прыгнул в ледяную воду. Он стал отважно нырять и вытаскивать из воды захлебывающихся детей и спас всех ребят» (11). После этого детей усадили на подоспевшую машину и отвезли в обогревательную палатку.

Для ускорения движения грейдеры разгребали снег и днем и ночью. Образовавшиеся щели и пробоины во льду от авиабомб и снарядов зачастую приходилось заделывать деревянными настилами.

Люди, обслуживающие трассу, проявляли беспримерную самоотверженность. Тысячи регулировщиков, метельщиков, работников ЭПРОНа и медиков по нескольку месяцев без смены под бомбежкой, обстрелом, в ненастье жили на льду. На «дороге жизни» появились и герои-водители, совершавшие по два, три и даже четыре рейса в одну смену.

Водитель Е. В. Васильев за 48 часов бессменной работы на машине сделал восемь рейсов. За это время он проделал путь в 1029 км и перевез 12 т груза. Затем Васильев стал ежедневно совершать по три рейса в смену (12).

Водители Кондрин и Гонтарев в каждую смену делали по четыре рейса. Нередко им в одиночку приходилось спасать машины и груз. «Однажды неприятельский снаряд, - писал А. Фадеев, - зажег сарай, где стояла машина Кондрина. Кондрин вбежал в горящий сарай и, вскочив в машину с баками, полными бензина, вывел ее из сарая. А в другом случае машина его провалилась в воду, и он при двадцатиградусном морозе вытаскивал из воды груз на лед, пока не спас весь груз. Он был подобран товарищами, весь обледеневший и без сознания, но, отоспавшись и отогревшись, продолжал ежедневно выполнять четыре рейса» (13).

Затонувший груз эпроновцы извлекали из-под льда. Вытащенный из воды водолаз мгновенно покрывался льдом, и скафандр с водолаза можно было снять лишь в обогревательной палатке.

Благодаря мужеству и самоотверженности советских людей работа на ледовой трассе улучшалась с каждым днем.

Решающую роль в увеличении и ускорении потока грузов в Ленинград сыграли военные успехи советских войск. Советская армия в это время нанесла решительный удар по врагу и 9 декабря 1941 г. освободила Тихвин. В боях с 18 по 25 декабря советские войска разгромили вражеские группировки в районах станции Волхов и Войбокало и освободили железную дорогу Тихвин-Волхов.

После освобождения Тихвина от немецко-фашистских захватчиков заозерный участок дороги значительно сократился. Сокращение пути ускорило доставку грузов и значительно облегчило условия эвакуации населения.

В ходе эвакуации населения по ледовой трассе Ладожского озера большие задачи возлагались на работников треста «Ленавтотранс». Руководящему и техническому составу треста вместе с директорами автопарков вменялось в обязанность тщательно проверять техническое состояние машин. Необходимо было также проверять степень подготовки и практические навыки водителей машин, мобилизованных райвоенкоматами и Ленинградской городской милицией. В условиях блокады и голода организовать бесперебойную работу треста «Ленавтотранс» было далеко не легким делом. Работники треста, преодолевая огромные трудности, все же добивались больших успехов в деле перевозки людей. Однако были случаи, когда руководство «Ленавтотранса» не обеспечивало выполнения плана перевозок.

Так, 22 января 1942 г. вместо 50 автобусов на линию вышло лишь 40. Из них до места назначения - на станцию Жихарево дошло 29 машин, 11 машин выбыло из строя, не дойдя до Ладожского озера. Оставшихся пассажиров пришлось развозить по городу на легковых автомашинах в теплые помещения.

Советские и партийные организации принимали решительные меры по устранению недостатков в работе транспорта. В своем письме городскому прокурору заместитель председателя Ленгорисполкома тов. Решкин по этому поводу 2 февраля 1942 г. писал: «В результате такого преступного отношения к порученному делу на 35-40° морозе мерзло около 300 человек пассажиров, из которых было много детей» (14). Дело было передано следственным органам для привлечения виновных к ответственности. Для задержания машин, идущих из Ленинграда порожняком, по решению Военного совета Ленинградского фронта, были установлены контрольные посты на углу улицы Коммуны и Рябовского шоссе и на углу улицы Коммуны и улицы Красина. Задержанные машины направлялись за людьми к кинотеатру «Звездочка», где был организован эвакопункт, на котором и производили посадку эвакуируемых.

Необходимо отметить, что в период постройки ледовой трассы, до начала массовой эвакуации населения (22 января 1942 г.), походным порядком и неорганизованным транспортом через Ладожское озеро эвакуировалось 36 118 человек (15).

На прямые рейсовые машины из Ленинграда до места погрузки в вагоны могли попасть лишь немногие. Большинство населения эвакуировалось в два приема, с пересадкой. Прежде всего нужно было добраться до Финляндского вокзала и поездом проехать до западного берега Ладожского озера. Этот отрезок пути был сравнительно легким. Значительно труднее было выждать очередь на машину и преодолеть Ладожское озеро в условиях систематических бомбежек и артобстрелов. Конечными пунктами изнуряющего пути были станции Жихарево, Лаврово и Кабоны. На каждой из трех станций находились эвакопункты, имевшие теплые помещения и средства питания для людей. Отсюда эвакуируемые направлялись в глубокий тыл.

Вопрос об эвакуации населения из Ленинграда рассматривался в Государственном комитете обороны, в решении которого предлагалось вывезти 500 000 человек по ледовой трассе (16).

Выполняя это решение, партийные и советские организации Ленинграда в начале декабря 1941 г. организовали эвакопункты на Финляндском вокзале, Борисовой Гриве, в Жихарево, Войбокало, Лаврово и Кабоне.

Начиная с третьего декабря 1941 г., в Борисову Гриву стали поступать эвакопоезда с ленинградцами. Ежедневно прибывало по два эшелона. Оборудованных помещений эвакопункт не имел и поэтому людей размещали среди местного населения по 30-40 человек в комнате.

Позднее в деревне Ваганово был создан палаточный городок для обогревания эвакуируемых. Городок состоял из 40 палаток и вмещал до 2000 человек (17).

Прибытие эвакопоездов, автомашин и лошадей с людьми происходило неравномерно. Крытые автобусы, отправленные из Ленинграда, как уже указывалось, находились в плохом техническом состоянии и лишь в незначительном количестве доходили до Борисовой Гривы. Эвакопункту приходилось подбирать застрявших людей, обогревать и кормить их.

Иногда в Борисову Гриву поступало по 6 эшелонов в сутки. Выгрузка людей производилась повагонно и, как правило, в зависимости от подхода автомашин. Позднее в теплые дни практиковалась одновременная выгрузка всего эшелона. Это давало возможность сократить простой вагонов под разгрузкой и ускорить сдачу порожняка станции.

Эвакопункт Борисова Грива имел три погрузочных площадки с направлением в Кабону, Лаврово и Жихарево. Посадка людей с площадок на автомашины производилась исключительно диспетчерским аппаратом, причем в автобусы помещались, как правило, многосемейные, больные и дети, а в открытые машины все остальные. После посадки на машины контрольно-пропускным пунктом пограничных войск НКВД производилась проверка документов у эвакуированных.

На полуторатонную машину ГАЗ-А садилось 12 человек с вещами, а на автобус - от 22 до 25 человек.

Со 2 декабря 1941 г. по 15 апреля 1942 г. в Борисову Гриву прибыло 502 800 человек (18). Значительно меньшая часть эвакуированных проезжала на попутных машинах и проходила пешком по Ладожской трассе в Жихарево, Кабоны и Лаврово без захода в Борисову Гриву. Наиболее массовая эвакуация проходила в марте и апреле 1942 г., когда транспорт ледовой трассы работал наиболее четко. За это же время из Борисовой Гривы было отправлено в Жихарево и Войбокало 45% эвакуированных к общему числу поступивших, в Лаврово - 30% и Кабону - 25% (19).

В первый период массовой эвакуации по ледовой трассе эвакопункт в Борисовой Гриве встречал большие трудности: туда нерегулярно поступали автомашины для перевозки людей через озеро. По этому вопросу Военный совет Ленинградского фронта принял ряд конкретных мер, после чего подача автотранспорта улучшилась. Машины стали регулярно заходить на площадки эвакопункта для погрузки. Это, в свою очередь, привело к снижению простоя эшелонов. Особенно четко работали некоторые автобаты и автоколонна НКВД.

Помимо транспорта военно-автомобильной дороги, эвакуированные ленинградцы перевозились автобусами Московской и Ленинградской колонн. Они имели в своем распоряжении до 80 машин, при помощи которых перевозили до 2500 человек в день, несмотря на то, что большое количество машин ежедневно выходило из строя (20).

Ценой огромного напряжения моральных и физических сил шоферов и командного состава воинских частей автотранспорт выполнил поставленную перед ним задачу. В марте 1942 г. перевозки достигли около 15 000 человек в сутки (21).

Личный состав эвакопункта в Борисовой Гриве насчитывал 120 человек. Работа по эвакуации была организована круглосуточно. Вместе с работниками столовой и сотрудниками милиции эвакопункт Борисова Грива насчитывал 224 человека, в том числе медицинский персонал - 29 человек (22).

Массовая эвакуация населения Ленинграда в труднейших условиях зимы проходила успешно. Однако дело не обходилось без жертв. Смертные случаи имели место во всех эвакопунктах: Борисовой Гриве, Лаврове, Жихареве, Тихвине и даже в вагонах и автомашинах. К общему числу эвакуируемых они составляли небольшой процент. Так, весной 1942 г. в непосредственной близости от Борисовой Гривы и в самом поселке было обнаружено и захоронено 2813 трупов. Захоронение происходило на Ириновском и Новом кладбищах (23). По спискам врачей Тихвинского эвакопункта за четыре месяца 1942 г., с января по апрель включительно, умерло в железнодорожных вагонах в пути следования до Тихвина 482 человека. За это же время в инфекционной больнице Тихвина умерло 34 человека (24).

Ленинградская партийная организация вместе с эвакопунктом принимали решительные меры по спасению людей в пути. Требовалось усиленное питание. От регулярного питания в пути зависел успех, эвакуации и спасение человеческих жизней. Советское правительство, оказывая всемерную помощь ленинградцам, выделяло им необходимые продовольственные фонды.

По решению Военного совета Ленинградского фронта каждый эвакуируемый на Финляндском вокзале получал горячий обед и 500 г хлеба. После обеда, перед посадкой в вагоны, ленинградцы получали хлеб на путь следования по специальным талонам из расчета по 1 кг на человека (25). В первый период массовой эвакуации эвакопункт Борисова Грива снабжал ленинградцев хлебом и супом. С 23 февраля 1942 г. питание в Борисовой Гриве было прекращено.

К этому времени эвакопункту и автотранспортным батальонам удалось наладить быструю пересадку людей из железнодорожных вагонов на автомашины. В связи с этим за Ладожским озером были расширены базы питания - в Жихареве, Лаврове и Кабоне ленинградцы получали горячий обед из двух блюд и по 150 г хлеба. Кроме того, эвакопункты выдавали каждому в дорогу по 1 кг хлеба и по 200 г мясных продуктов. Дети до 16-летнего возраста дополнительно получали по одной плитке шоколада.

Начальнику Тихвинского эвакопункта Королькову было предписано выдавать эвакуируемым ленинградцам, помимо горячего обеда из двух блюд, сухой паек, который состоял из 40 г масла, 20 г сахара и 500 г хлеба. Детские эшелоны получали сухой паек и на дорогу (26). Фонды на сухой паек выдавались Наркомторгом СССР, а фонды на горячие обеды - Военным советом Ленинградского фронта. Ответственность за питание возлагалась на начальников эвакопунктов.

Председатели районных эвакокомиссий выдавали всем эвакуируемым талоны на хлеб и горячее питание. Эти талоны строго учитывались и регистрировались на обороте эвакоудостоверений. Уезжающие с попутными автомашинами получали только талоны на горячее питание.

Эвакопункты преодолевали значительные трудности в своевременном снабжении людей продуктами. Особенно четкая организация работы требовалась от пунктов питания в Волховстрое, где скоплялось огромное количество людей. Так, в марте апреле 1942 года в Волховстрое работало 2 столовых. Эти столовые имели шесть пунктов раздач обедов и четыре кассы. Особая ответственность возлагалась на работников по выдаче обеденных талонов.

Эвакопункт взамен талонов на хлеб и горячие обеды районных звакокомиссий выдавал каждому эвакуируемому свой талон на обед и хлеб, по которым столовыми производилась выдача. По этим талонам учитывались расход продуктов и количество прибывших с эшелоном людей. После отхода эшелона эвакопункт отбирал талоны у работников столовой. В конце дня производился общий подсчет талонов и составлялся акт на расход продуктов. В целях предотвращения хищений продуктов талоны по форме ежедневно менялись с таким расчетом, чтобы по талону прошлого дня нельзя было вторично получить обед и хлеб.

В Волховстрое, как и на других эвакопунктах, кроме горячего обеда, ленинградцы получали в дорогу по 1 кг хлеба. В связи с этим каждый эшелон требовал до 3 т хлеба, который нужно было своевременно расфасовать. Поезда же шли один за другим, в них ежедневно находилось от 12 до 16 тыс. человек (27).

С 1 декабря 1941 г. по 15 апреля 1942 г. по эвакопунктам Борисова Грива, Лаврово, Кабоны, Жихарево, Войбокало и Волховстрой было израсходовано:

Хлеба - 928,4 т
Крупы - 94,4 т
Сухих овощей - 33,7 т
Мяса - 136,6 т
Мясопродуктов - 144,2 т
Жиров - 62,2 т
Сахара - 3,9 т
Шоколада - 22,1 т
Соли - 8,3 т
Чаю - 113,0 кг
Водки - 528 л. (28)

В обязанность эвакопунктов входило не только своевременное обеспечение людей питанием, но и оборудование вагонов нарами, печками и окнами. Только вагонным участком Волховстроя был оборудован 13 561 вагон: силами работников вагонного участка изготовлено 7876 печей и 11 000 печных труб. Для устройства нар и стремянок к ним пришлось выпилить и израсходовать 123 650 досок (29).

Посадка в вагоны происходила на станциях Жихарево, Кабоны и Лаврово. Каждый эшелон брал от 2500 до 3800 человек. С этих станций поезда на Волховстрой отправлялись без расписания, по мере загрузки вагонов. Недостаток оборудованных вагонов иногда приводил к большой перегрузке эшелонов и огромному скоплению людей на станциях. Так, 29 марта на станциях Лаврово и Кабоны скопилось 8 тыс. человек, а 30 марта на эти же станции прибыло еще 10 тыс (30). Для отправки этих людей требовалось 7 эшелонов из расчета 2500 человек в каждом. Были случаи, когда в каждом вагоне помещалось по 50-65 человек (31).

В Волховстрое не всегда удавалось прицепить к составу дополнительные вагоны и таким образом освободить вагоны от перегрузки. Недостаток вагонов здесь ощущался еще в большей мере. К тому же на станции Волховстрой поезда включались в расписание и их нельзя было задерживать. Вместе с тем перегрузка вагонов происходила и по причине отсутствия маневровых паровозов для подачи вагонов к составу.

По приходе каждого поезда на ст. Волховстрой сотрудники медпункта обходили все вагоны и снимали ослабевших и больных. Больные отправлялись в поликлинику и медицинские пункты, где они и проходили стационарное лечение. Таких больных в Волховстрое насчитывалось 1495 человек за весь период эвакуации. Кроме того, 6046 человек получили первичную медицинскую помощь непосредственно в вагонах (32).

В каждом вагоне находился староста, назначенный начальником эшелона и начальником эвакопункта. Эти старосты наблюдали за порядком в вагоне, давали подробную информацию о состоянии здоровья людей в Смольный и Наркомпуть, также доводили до сведения вышестоящих организаций о задержке движения или отсутствии питания.

Близость фронта крайне отрицательно сказывалась на работе Северной железной дороги. Вражеская авиация постоянно бомбила дорогу и выводила ее из строя. Так, например, 29 марта все поезда были задержаны на подходе к Тихвину от 7 до 9 час (33).

Погрузка в эшелоны не всегда сопровождалась скорым движением через Вологду и другие пункты страны. Задержка происходила, главным образом, на прифронтовом участке дороги. В первых числах апреля 1942 г. на участке Волхов-Ефимовская эвакоэшелон за 78 часов прошел всего лишь 100 км. В вагонах находилось 2500 человек, из них 900 детей. Начальник эшелона Ульямский в своей телеграмме Наркомату путей сообщения по поводу задержки движения писал: «…Третьи сутки голодаем. Умерло в пути 16 человек. Прошу срочных мер» (34).

5 апреля на имя А. А. Жданова была получена телеграмма из Заборья от старосты вагона Васильева, в которой значилось: «Эвакуированный эшелон 406 получил утром первого обед сто пятьдесят граммов хлеба. До сего времени не получает ни питания, ни хлеба. Люди гибнут в пути. Примите срочные меры» (35). В ответ на телеграмму заместитель председателя Совета Народных Комиссаров А. Н. Косыгин, находившийся в то время в Ленинграде, отдал распоряжение о выдаче по 1 кг хлеба каждому пассажиру на станции Волховстрой.

Задержка эшелонов имела место не только в прифронтовой полосе, но и на значительном расстоянии от фронта. Так, в первой половине апреля для прохождения незначительного по расстоянию отрезка пути между Бабаево и Череповец требовалось 25-30 час (36). Задержка эшелонов происходила не только из-за бомбежки пути вражеской авиацией, но и в силу перегрузки дороги. Железнодорожники предпринимали отчаянные усилия к обеспечению беспрепятственного движения поездов с эвакуируемым населением в восточные районы страны.

Эвакопункты на крупных железнодорожных станциях с их строгими лимитами на продукты питания практически не всегда могли полностью удовлетворить потребности пассажиров. Образовавшиеся в пути пробки нарушали график движения поездов и нормальную работу пунктов питания. В таких случаях к месту скопления эшелонов приходили вагоны-лавки, которые и снабжали людей продуктами.

Виновники нерадивого отношения к делу эвакоперевозок строго наказывались. Так, начальнику пассажирской службы Северной железной дороги тов. Пронину 31 марта 1942 г. был объявлен выговор в приказе по Народному комиссариату путей сообщения «за неудовлетворительное обеспечение эвакоперевозок, систематические задержки подачи составов и отправления поездов» (37).

Ритмичность работы железнодорожных станций Жихарево, Кабоны, Лаврово, Тихвина и Волховстроя зависела и от четкости работы Ладожской трассы, которая действовала до 21 апреля 1942 г. Ледовая трасса сыграла исключительную роль не только в эвакуации населения Ленинграда, но и в снабжении города и армии продуктами и оружием. По ней было перевезено в Ленинград 354 200 т грузов, в том числе 268 400 т продовольствия (38).

Автотранспортники и железнодорожники, преодолевая исключительные трудности, с честью выполнили поставленную перед ними задачу.

В архиве фонда (7384) Ленинградского городского Совета находятся многочисленные телеграммы и телефонограммы об отправке спецэшелонов со станций Кабоны, Жихарево и Лаврово. Телеграммы дают возможность представить жизнь этих станций, полную невероятных трудностей. Именно на этих станциях происходила работа исключительного напряжения с начала блокады и до 15 апреля 1942 г., когда эвакуация временно была прекращена.

Таким образом, благодаря колоссальным усилиям партийных и советских организаций, эвакопунктов, железнодорожников и военно-транспортных батальонов с 22 января 1942 г. по 15 апреля 1942 г. эвакуировано в глубь страны 554 463 человека (39). Это был второй, наиболее тяжелый, период эвакуации.

Комитет обороны решил в навигацию 1942 г. эвакуировать из Ленинграда 300 000 человек (40). Прежде всего необходимо было обеспечить бесперебойный прием в Кабонах судов Ладожской флотилии. Действующий пирс № 5 в Кабонах не мог обеспечить выгрузку людей и грузов. Поэтому Военный совет Ленинградского фронта обязал в короткий срок построить два малых пирса. Пирсы оборудовались с таким расчетом, чтобы не дать возможности скопления на них людей, ибо вражеская авиация вела систематические разведки и производила бомбежки. Для обслуживания пирсов назначались автомашины, которые должны были немедленно увозить людей с косы.

По плану вывоза населения из Ленинграда предполагалось довести до 10 000 человек в сутки. Учитывая невозможность организации посадки в тупике Кабоны такого количества людей, необходимо было организовать вторую посадочную площадку на станции Лаврово. Для подъезда к тупику станции Лаврово была проложена грунтовая дорога. Для обслуживания эваконаселения в Кабонах восстановили зимнюю столовую с пропускной способностью 10-12 тыс. человек в сутки. Вместе с тем оборудовали 46 кипятильников полевого типа и отремонтировали четыре хлебопекарни с общей выпечкой хлеба до 16 000 кг в сутки. Для укрытия от непогоды эваконаселения раскинули 132 палатки. Работники автобусной колонны и 400 грузчиков разместились в лесу со всеми хозяйственными постройками (41).

Перевозка людей в июне, июле и августе происходила в условиях исключительно дождливой погоды. Дождь размыл дороги и сделал невозможным движение транспорта. Перевозку приходилось осуществлять в ночное время с целью укрытия судов и людей от вражеской авиации.

Раздельная перевозка людей и багажа эвакуируемых чрезвычайно осложняла работу эвакопункта в Кабонах. Выгруженные с судов люди вынуждены были ждать свой багаж до 5-6 суток. Это обстоятельство приводило к вынужденному скоплению людей. Люди требовали питания на более длительный срок, что вело к перерасходу продуктов. У пунктов питания создавались колоссальные очереди. В конце июля 1942 г. только столовая на станции Лаврово ежедневно отпускала до 8-9 тыс. обедов сверх нормы (42).

Для того чтобы сэкономить продукты и устранить излишнюю нервозность и беспорядок, была отменена раздельная перевозка людей и багажа. Эвакуируемым стали разрешать брать с собой личные вещи на пароход.

Выгрузка вещей с пароходов и погрузка их на вагонетки и автомашины, как правило, производилась самими эвакуируемыми, так как помощь со стороны рабочих рот была крайне недостаточна. Для перевозки вещей пирс располагал мотовозом, который, однако, очень часто выходил из строя. В этом случае эвакуируемые вынуждены были сами подвозить вагонетки с грузом в конец пирса - к месту отправки.

Вместе со взрослыми людьми весной и летом 1942 г. эвакуировались и дети-сироты. Они были живыми свидетелями гибели своих близких и пережили ужасы разрушений от бомбардировок и артиллерийских обстрелов. Физическое и моральное состояние детей безотлагательно требовало перемены обстановки и изменения бытовых условий.

Ленинградские партийные и советские организации предпринимали все возможное для облегчения участи осиротевших детей. Поэтому дети-сироты, находившиеся в детских домах и домах малютки, вывозились в первую очередь.

Осенью, после завершения массовой эвакуации населения, Советское правительство разрешило вывозить детей до 12-летнего возраста, родители которых были заняты на работе и не могли выехать из Ленинграда. Перевозке детей было уделено особое внимание со стороны работников эвакопунктов и транспортников.

Огромные трудности не могли помешать успешному выполнению плана, намеченного Советским правительством по перевозке населения из Ленинграда.

Таким образом, в третий период эвакуации было перевезено 448 694 человека (вместо 300 тыс. по плану) (44):

в мае 1942 г - 2334 человека
июне - 83993;
июле - 227583;
августе - 91642;
сентябре - 24216;
октябре - 15586;
ноябре - 3340.

С первого ноября 1942 г. была прекращена дальнейшая эвакуация населения. Выезд из Ленинграда разрешался лишь в исключительных случаях по особому указанию Городской эвакуационной комиссии.

С 1 ноября прекратили работу эвакопункт на Финляндском вокзале и пункт питания в Лаврово. На всех остальных эвакопунктах штат работников был сокращен до минимума. Однако эвакуация населения продолжалась и в 1943 г., вплоть до окончательного изгнания немецко-фашистских захватчиков из пределов Ленинградской области.

Ленинградская городская эвакуационная комиссия и все районные пункты по эвакуации были закрыты 1 января 1944 г. в связи с открытием прямого железнодорожного сообщения из Ленинграда в Москву.

Таким образом, в период войны и блокады из Ленинграда эвакуировалось 1 814 151 человек, в том числе:
в первый период - 774876 чел.,
во второй - 509581 чел.,
в третий - 448694 чел.

Решение этой исключительной по трудности задачи невозможно переоценить. Партийный аппарат Ленинграда проявил в деле спасения людей исключительное упорство и находчивость. Вместе с партийными работниками рука об руку трудились и работники советского аппарата. По спасению людей от голода, ужасов войны и блокады на эвакопунктах, железных дорогах, автотрассе трудились тысячи советских патриотов. Успех в решении этой благородной задачи был обусловлен организованностью всех трудящихся города и воинов Ленинградского фронта.

Эвакуация людей из Ленинграда дала возможность решить и вторую задачу - улучшение питания оставшейся в городе части населения. Уменьшение количества людей в городе привело к увеличению запасов продовольствия, непрерывно поступающего через Ладожское озеро.

Эвакуированные ленинградцы составляли меньшую часть населения города. По всесоюзной переписи в 1939 г. в Ленинграде числилось 3 191 304 человека, в том числе население Колпино, Кронштадта, Пушкина и Петергофа (45). В результате оккупации часть населения Прибалтики и Карельского перешейка вынуждена была оставаться в Ленинграде. Одновременно происходило уменьшение гражданского населения за счет эвакуации и мобилизации в Советскую Армию. На 1 августа 1941 г. в Ленинграде и пригородах насчитывалось 2 652 461 человек, в том числе: рабочих и ИТР 921 658, служащих 515 934, иждивенцев 747 885, детей 466 984 (46). Эти люди и пережили блокаду.

В жестокой борьбе всего советского народа с немецко-фашистскими захватчиками ленинградцы внесли достойный вклад в общенародное дело. Ленинградцы под руководством своей партийной организации совершили величайший подвиг в Великой Отечественной войне. Они боролись за завоевания Октября, за счастье трудового народа всего мира, за город русской славы и центр передовой культуры. Они отстояли колыбель пролетарской революции. Конечно, без всенародной помощи Ленинграду, без повседневной заботы Коммунистической партии и Советского правительства разгром врага у города-героя был бы невозможен.

В смертельной схватке с ненавистным врагом жители Ленинграда и пригородов проявили беспримерный в истории массовый героизм, мужество и стойкость. В первых рядах борцов шли коммунисты Ленинграда. Организатором и вдохновителем обороны города выступила партийная организация. Она сплачивала всех трудящихся города и направляла их усилия к общей цели - к победе над врагом. Коммунисты города стойко переживали все трудности блокады и вместе со всем населением несли значительные жертвы. «Семнадцать тысяч коммунистов, - писал А. А. Кузнецов, - погибли от голода, от артиллерийских обстрелов и воздушных бомбардировок, защищая свой любимый, родной Ленинград» (47).

Великий город понес огромные жертвы, но эти жертвы не пропали даром. В кровопролитной и жестокой борьбе город выстоял. Ленинградцы защитили его. Они находили в себе силы и уменье справляться с самыми непредвиденными трудностями. Ленинградцы с честью выдержали выпавшие на их долю испытания. Перед всем миром они продемонстрировали непоколебимую стойкость, мужество и отвагу советских людей. Весь прогрессивный мир с восхищением смотрел на эту героическую оборону города, в котором в 1917 г. впервые было водружено знамя социализма. В тяжелой битве на Неве жители города Ленина одержали полную победу над врагом.

15 января 1944 г. войска Ленинградского и Волховского фронтов перешли в решительное наступление и к 27 января окончательно освободили великий город Ленина от вражеской блокады.

Борьба за Ленинград, длившаяся около 900 дней, завершилась полным разгромом вражеских войск. Она облегчила дальнейшие наступательные операции в Карелии, Белоруссии и Прибалтике. После победы героические ленинградцы в короткий срок успешно залечили раны, нанесенные городу войной и блокадой.

Примечания

1.1 Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 1. Изд. 2-е. Гос. изд. юридической литературы, М., 1954, стр. 269.
2. Л. А. Говоров. В боях за город Ленина. Статьи 1941-1945 гг. Воениздат, Л., 1945, стр. 19.
3. Вопросы, связанные с освещением боевых действий на дальних и ближних подступах Ленинграда, формированием дивизий ополчения, мобилизацией населения на создание оборонительных рубежей выходят за рамки данной работы.
4. Государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства Ленинградской области. Фонд. Городская эвакуационная комиссия Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся, № 330, oп. 1, 1941, д. 10, л. 3 (дальнейшая запись будет производиться сокращенно).
5. Государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства Ленинградской области. Фонд. Исполнительный комитет Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся, № 7384, оп. 17, 1941, д. 443, л. 103.
6. ГАОРСС ЛО, ф. 7384, оп. 13, д. 664, л. 3.
7. ГАОРСС ЛО, ф. 7384, оп. 17, д. 378, л. 292.
8. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1941, д. 5, л. 42.
9. А. В. Карасев. О трудящихся Ленинграда в годы блокады. «Исторический архив», 1956, № 6, стр. 149.
10. Е. Федоров. Ледовая дорога. Гослитиздат, Л., 1943, стр. 59.
11. Там же, стр. 65-66.
12. А. Фадеев. Ленинград в дни блокады (из дневника). Изд. «Советский писатель», М., 1944, стр. 67-68.
13. Там же, стр. 71-72.
14. ГАОРСС ЛО, ф. 7384, о. 13, д. 660, л. 16.
15. А. В. Карасев. О трудящихся Ленинграда в годы блокады. «Исторический архив», 1956, № 6, стр. 149.
16. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 5, л. 2.
17. Там же, д. 8, л. 2.
18. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1941, д. 8, л. 27, 29, 31.
19. Там же, лл. 27, 29, 31.
20. Там же, л. 19.
21. Там же.
22. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1941, д. 8, л. 8.
23. Там же, л. 38.
24. Там же, oп. 1, 1942. д. 154, л. 10.
25. Там же, д. 131, л. 9.
26. Там же, ф. 7384, оп. 17, 1942, д. 666, л. 11.
27. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 38, л. 12.
28. Там же, 1941, д. 9, л. 32.
29. Там же, 1942, д. 38, л. 4.
30. Там же, ф. 7384, oп. 1, 1941, д. 677, л. 95.
31. Там же, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 38, л. 6.
32. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 38, л. 9.
33. Там же, ф. 7384, оп. 17, 1941, д. 677, л. 96.
34. Там же, л. 21.
35. Там же, л. 36.
36. Там же, л. 51.
37. ГАОРСС ЛО, ф. 7384, оп. 17, 1941, д. 677, л. 65.
38. Ф. И. Сирота. Военно-организаторская работа Ленинградской организации ВКП(б) в период Великой Отечественной войны. «Вопросы истории», 1956, № 10,-стр. 29.
39. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 5, л. 2.
40. Там же, д. 38, л. 100.
41. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 38, л. 101.
42. Там же, л. 105.
43. Там же, л. 114.
44. ГАОРСС ЛО, ф. 330, oп. 1, 1942, д. 40, лл. 6, 7.
45. ГАОРСС ЛО, ф. 7384, оп. 17, д. 456, л. 1.
46. Там же, л. 2. Точный учет населения был произведен в связи с введением карточной системы на продовольственные товары.
47. А. А. Кузнецов. Большевики Ленинграда на защите родного города. «Партийное строительство», 1945, № 9-10, стр. 61.

Эта запись, как и , посвящена 71-й годовщине полного снятия блокады Ленинграда, которая отмечается сегодня. В отличии от первой записи, где были опубликованы собственно блокадные воспоминания Деборы Хотиной (19 декабря 1941 года ей исполнилось 20 лет), здесь опубликованы фрагменты ее воспоминаний об эвакуации из блокадного Ленинграда 9 февраля 1942 года. Предысторию и источник материалов смотри в предыдущей записи:

Жители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте на Невском проспекте, фото Б. П. Кудоярова, декабрь 1941

БЛОКАДА: ЭВАКУАЦИЯ ИЗ ЛЕНИНГРАДА

«Я никакими силами не хотела уезжать из Ленинграда, отказывалась, несмотря на голод, холод и, между прочим, отсутствие института. Институт-то уехал - где мне учиться? Я говорю, что я не поеду. Но дядя Фоля:
- Как это ты не поедешь? Поедешь. Я тебе даю сопровождающего! Следующую зиму мы все здесь не переживём. Вот: нас всех здесь не будет. И меня не будет, и его не будет...
...Куда я тогда денусь, если всех их нет?...
Дядя Фоля был непреклонен и сказал, что надо мне ехать с его товарищем в Сибирь. Ну и что? И я, так сказать, скорбя и страдая...
Но вот начинается эвакуация: как он оформил, как он сделал удостоверение эвакуационное - я не знаю, не помню совсем.
Вот. Так мы двинулись в эвакуацию... И эта маленькая кастрюлечка алюминиевая: пшённая каша. Индочка на дорогу нам дала немножко сваренной - крутая каша...
Дали они мне саночки, детские саночки, туда я положила свой тощий мешочек с вещичками, и там же лежали вещи этого товарища, Моисея Григорьевича, и мы поехали от этого дома на Жуковской улице. Вышел он нас проводить, дядя Фоля, даже слезу смахнул, жалел он меня. Грузный был человек...
И мы поехали. Значит, так. Вот тащим саночки и идём сами по Литейному проспекту, через Литейный мост, а я смотрю и прощаюсь мысленно с Петропавловской крепостью, - шпиль над Невой... Увижу ли ещё когда в жизни свой город? ...»
........................................ ........................................ ........................................ ............................
Простор голубонебный,
Томительная светь,
И знает ломтик хлебный,
Жить - или умереть.

Глаза бы не глядели
Как, сложенные в ряд,
Мальчишечки в шинелях
Поленницей лежат.

И тихие солдаты
Перед мостом стоят,
Как будто кандидаты
В другой - нездешний - ад.

Из письма мамы:
«Дочуранька!
Ну давай, попробуем обсудить твоё блокадное стихотворение - каким я его вижу.
Первые 4 строчки - превосходны. И даже чётко приурочены к тому дню (9 февраля 42 г.), когда началась моя эвакуация из Ленинграда. Я очень не хотела уезжать, но было надо. И вот иду я со своим провожатым и с маленькими саночками через Литейный мост - на Финляндский вокзал - а день вот такой «голубонебный», и слева, через Неву - шпиль Петропавловской крепости, и сердце горестно сжимается - неужели вижу в последний раз? Всё это было на самом деле. А вот «мальчишечки в шинелях» были не перед Кировским мостом, а на том берегу Ладоги. Там я и видела эту «поленницу». Но тут очень трудно дать правильное понимание этих несчастных «мальчишечек» - почему они в шинелях, ведь они не солдаты? Кто они такие? Трагическая страница войны - «трудовые резервы» - они должны были быть обучены и заменять на заводах рабочих, ушедших на фронт. Где их набрали - не знаю, откуда-то привезли, кого-то из ленинградских школ набрали. Обмундировали в чёрные шинельки - плохо они согревали, конечно, - а накормить не могли. И вот стали их отправлять из города по «дороге жизни» - доехал ли кто-нибудь из них живым? А возраст был самый уязвимый. Жалко их ужасно, до сих пор жалко - невинные дети, бессмысленные смерти. Так вот, «поленницу» я видела сама, хотя теперь уже не так чётко представляю; но мы понимаем, что было это не в Ленинграде, а на том берегу Ладоги, откуда для меня начался эшелонный путь длиной в 1 месяц. Что стало с теми из мальчиков, кто добрался живым, не знаю, и как-то не читала. Но вот - вопль души: теперь уж несколько лет назад прочла не то в какой-то газете, или в сборнике, - то ли стихи, то ли проза, но очень чётко видится. Весной, как всегда, пошёл по Неве лёд. Прошёл невский лёд, а за ним и ладожский. И на одной из льдин - вмёрзший в неё - лежит, раскинув руки - как Христос - мальчик в чёрной шинельке. Как он попал на эту льдину - можно только придумывать, но делать этого не нужно. Я всё время пыталась найти в газетах и блокадных сборниках это описание - нет, не нашла. Будем верить на слово. (...)»

Из рассказов мамы:

«Мы пришли куда? На Финляндский вокзал. На чём уезжаю? На поезде, дачном, так сказать. Мне нужно попадать на ту сторону Ладожского озера. Вот мы вышли из вагонов и погрузились в машины. Грузовики: некоторые крытые брезентом, а некоторые просто так. Теперь мы поехали уже по «Дороге жизни», и в конце «Дороги жизни» мы попадаем в Войбокало (в Жихарево) - мы переправились через озеро. Мы ехали по льду. Между прочим, те, кто ехали через месяц после нас, они уже не по льду, а по воде переправлялись. И вот теперь, когда мы уже оказались на том берегу Ладожского озера, нас погрузили в вагоны товарные, у нас на Руси они назывались «телячьи вагоны», в которых были оборудованы нары, они были двухэтажные, а, может быть, где-то и трёхэтажные, и, как мне кажется, может быть, не во всех вагонах, а в большинстве стояли маленькие буржуйки - печки. Но стены, двери, потолок были плохо сколочены, поэтому на наших нарах было порядочно снегу. Снег был, снег. Тяжёлое путешествие. Уже уехавши из голодного Ленинграда, люди продолжали умирать от дистрофии, невзирая на то, что кое-где по пути были организованы пункты питания. И вот тогда стали действовать наши продуктовые карточки, которыми нас снабдили ещё в Ленинграде, - рейсовые карточки, а попросту, как люди называли их, - «рисовые карточки».
А люди продолжали умирать. Их, мёртвых, выносили из вагонов наших, их надо бы хоронить, а что? Где? Глубокий снег. Вот и хоронили их в снег, их закапывали в снег, попросту. Из нашего вагона в скором времени были вынесены 6 человек. Таким образом, по пути движения нашего поезда организовывались кладбища. Помню, как скончалась маленькая девочка, пятимесячная. Ой, как она долго плакала! Как она долго плакала! Бедный ребёнок. У неё несомненно была пневмония, я уже слышала по кашлю. Куда они поехали, с этими мокрыми пелёнками? Ей же кушать хочется, мамка даёт грудь, а в груди ничего нет. Ну вот, на какой-то остановке её вынесли...
Всякому живому человеку кое-когда надо справить свои нужды. Конечно, на каких-то остановках спрыгивали мы со своих вагонов, а как назад забраться? Ну, кто-то из вагонов руку протянет, поможет влезть. А если в это время больные ноги, то совсем плохо.
Ноги болели, и я пробовала снять свою обувь, чтобы посмотреть, что там с ногами, а обувь-то у меня были такие чёсанки, но снять их не удавалось: ноги болели, и раздеть их я не могла. На одной из остановок Моисей Григорьевич, мой попутчик, сходил в медпункт, пришла сестра, медицинская, естественно, сестра, она ножницами разрезала остатки моей обуви и освободила мои ноги. Оказалось, что стопы мои покрыты гнойными волдырями и сильно отекли - отчего они не раздевались. Она, конечно, забинтовала ноги бинтиком, прибинтовала остатки обуви к моим ногам...
Но скоро мы уже приехали в Новосибирск. В Новосибирске нас встречали родственники Моисея Григорьевича. И сразу, тут же на вокзале, препроводили нас в дезинфекцию, по-русски это называлось «вошебойка». Ну вот здесь и обработали меня вместе с ногами, и только после этого всего нас привели к родственникам Моисея Григорьевича. Это были чудесные люди, они поделились со мной своими продуктовыми карточками. Как говорится, спать в постельку уложили, тёпленьким укрыли, а сами в это время как страдали! Сын их был на фронте, и уже давно от него не было известий., и только потом уже стало известно, что он погиб. Они меня, чужого человека, приютили, а их дитя вот где-то погиб. Фамилия его была Ярошевский...
Здесь у меня поднялась высокая температура, с подозрением на тиф меня положили в инфекционную больницу города Новосибирска, обривши наголо мои косы... Когда они мне брили мою голову, я вспоминала, как моя мама рассказывала, как она болела тифом, и ей обстригли голову, и поэтому, когда стали стричь мою голову, у меня даже было какое-то удовлетворение, что вот я - как мама. Мне очень важно было быть, как мама. И это - не единственный случай, что я хочу быть, как мама. Уже в поздние годы мы с твоим папой приехали в Тарту, и мы пришли в университет, и мне очень важно было пройти этими коридорами, ходить по этим лестницам, держаться за эти перила, - быть, как мама...
Я пролежала в больнице в Новосибирске не то 5, не то 7 дней, не зная, где мои родные. Сибирь велика! Где моя мама, где мой папа - неизвестно. И опять же добрые люди, родственники Ярошевского - они были медицинскими работниками - стали искать моих родителей. И, пока я лежала в больнице, был поднят на ноги райздрав или горздрав, какие-то медицинские инстанции были привлечены к поискам моих родителей, и к концу срока моего пребывания в больнице они нашли, что моя мама работает в госпитале в городе Барнауле, а это 12 часов езды - и всё, а мой папа работает в госпитале в городе Канске, но это уже далеко, туда не доберёшься.. Они связались по телефону с Барнаулом, и мама моя узнала, наконец, что я - живая, в 12 часах езды от неё.
Они посадили меня в поезд и позвонили маме, что я еду к ней. А я еду в это время в поезде из Новосибирска в Барнаул, и ничего не знаю. Ночью - почему-то мы приезжаем ночью, - и вот я выхожу на перрон в городе Барнауле, а со мной едет в моём же купе кто-то, может быть, он военный, так вот, когда я вышла в Барнауле на перрон, он вышел и смотрел, встречают ли меня, и, если не встречают, он готов был помочь мне, взять в свой дом переночевать.
А я вышла из своего вагона на перрон и стою, осматриваюсь. И вот вижу, от одной двери вагона к другой двери другого вагона и дальше бегает маленькая женщина в военной шинели и спрашивает у каждого проводника:
- Вы не привезли больную девочку?
Ну, конечно, я из больницы выписалась, так, конечно, больная девочка. Стоят санки, лошадь запряжённая, это мама взяла в своём госпитале. Дяденька, увидевши, что меня встречают, распрощался со мной и уехал. Мама ко мне бросилась и стала рассматривать, глаза и всю меня, я ведь была завёрнута Бог знает во что, так что это была та ещё встреча...»

Из воспоминаний Лили:
«Всё произошло так неожиданно. Мы с мамой ощущали себя в какой-то нереальности... Поезд должен был прийти ночью, и вот мы едем в санях (маме в госпитале дали лошадь), дрожащие от волнения и страха, так как не знаем, каково состояние Дебочкиного здоровья. И сейчас перед внутренним взором чётко отпечатанная картинка: ночная заснеженная платформа. Остановившийся поезд. Из вагона выходит живая Дебочка, поддерживаемая каким-то мужчиной, который тотчас же исчезает, передав нам с мамой Дебин багаж - маленький рюкзачок и небольшую сумочку. Деба очень худая, в какой-то остроконечной ушаночке на рыбьем меху, видавшем виды зимнем пальтишке, а на ногах какие-то широкие полу-валенки, полу-чуни. Она плохо могла идти. Мы усадили её в сани и привезли домой, в жарко натопленную комнату. Когда мы сняли с неё «островершинную» ушанку, увидели наголо обритую голову, худое лицо с большущими сияющими глазами. С ногами было сложнее. Снятые с них валенки-чуни обнажили жуткую картину. Ступни и пальцы ног были в бинтах не первой свежести. Когда же, размочив бинты, мы (т.е. конечно мама) смогла разбинтовать ноги, мы увидели жуть...!
На ногах вместо пальцев было сплошное гнойное дурно пахнувшее месиво - результат обморожения при переезде через Ладожское озеро в тесной обуви. В Новосибирске, куда она попала благодаря дяди Фолиному другу Ярошевскому, её положили в госпиталь. Речь шла о том, что начинается гангрена. Врачи настаивали на ампутации ног. Однако друзья Ярошевского (кстати, только что получившего похоронное извещение о гибели сына), Белкины, как потом выяснилось - тоже врачи, уговорили госпитальных врачей подождать с ампутацией. Дебочкины ноги лечили в течение месяца, и она могла уже немножко ходить, наступая на пятки. Те же Белкины (их уже нет, конечно, в живых!) - дай же Бог их потомкам и потомкам потомков большого, большого счастья! Так вот, те же Белкины, пробившись через все препоны, разыскали адрес маминого госпиталя, посадили Дебочку в поезд и отправили маме телеграмму. Вот такие бывают люди!!»

Из рассказов мамы:
«Ну вот, теперь она подвела меня к этим санкам. Посадили меня в эти саночки, прикрыли ножки чем-то и повезли в город Барнаул, где мама жила с Лилькой, да ещё и с Анной Антоновной в маленькой комнате - окна вровень с землёй. Лилька утром вставала, шла открывать ставни: на ночь они закрывались, - и заглядывала с улицы в комнату. Моя кровать стояла под окном. Она открывает ставни, и я вижу её лицо: румяная, весёлая, аж ликующая - ну, что ж, я приехала, после всего! И мне было хорошо.»
Из воспоминаний Лили:
«Поначалу Дебочка находилась в состоянии эйфории. Она много говорила, смеялась и всё не могла поверить, что она живая - выжила! Она говорила мне:
- Лилька, ущипни меня, пожалуйста! Ущипни побольнее. Я хочу убедиться, что я жива. А ты как думаешь, я живая?
Я плакала. А потом наступило полное расслабление. Она впала в депрессию, целыми днями спала, молчала.
Ещё в начале года, когда мама получила назначение в Барнаул, она по просьбе начальника госпиталя должна была по какому-то делу заехать на пару дней в г. Бийск - столицу горного Алтая, славившуюся своим несравненным мёдом, совершенно особенным копчёным сыром, пропитанным сливочным маслом, и свиным салом - шпиком. Оттуда мама привезла немного продуктов. Она считала эти продукты неприкосновенным запасом. И говорила, ещё тогда, когда Дебочка была в блокадном Ленинграде и не было известно, жива ли она:
- Эти продукты - Н.З. Когда Дебочка приедет к нам, мы её будем откармливать.
Каким же десятым материнским чувством, вопреки всякой логике, она могла предугадать счастливый исход! И вот мёд, шпик, а особенно чудесный алтайский сыр, кроме того, на рынке можно было ещё купить облепиху и достать морковку - всё это постепенно начинало выводить Дебочку из дистрофии и депрессии. Оставаясь с ней подолгу вдвоём, когда мама и все остальные были на работе, мы разговаривали, рассказывали каждый о своей жизни. Правда, обо всех ужасах блокады мне она не говорила. Мы потихоньку пели наши любимые песни. Но когда запели песню из кинофильма «Остров сокровищ», в том месте, где поётся:
«Там, где кони по трупам шагают,
Где всю землю окрасила кровь
Пусть тебе помогает, от пуль сберегает
Моя молодая любовь», - она посмотрела мне в глаза долгим взглядом и спросила:
- А там, где люди по трупам шагают?
Наряду с «Катюшей» нам очень нравилась песня «Любимый город». Когда мы запели:
«Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны»,
- она вдруг приподнялась с подушки и спросила, саркастически ухмыляясь:
- Так может спать спокойно, да?“